Альфа Ястреба

Лишь только солнце краем оранжевого диска чуть клюнет дальний Гудов лес, как в окрестностях владимирской деревни Орехово начинает раздаваться отчаянное перепелиное "поть-полоть". Это значит, что пора собираться и выходить на вечернюю зорьку.

Курцхаар Альфа уже часа два мается и слоняется по дому в тяжком ожидании. То приляжет на подстилку, то вскочит и нервно полакает водицу, то подойдет ко мне, потрется мордой о колени, боднет пару раз коричневым холодным носом и посмотрит светло-карими глазами: "Ну, что же ты, хозяин? Когда же, наконец?"

И, как только я достаю сапоги и рюкзак, нет предела ее восторгу! Извиваясь своим телом, она начинает выписывать кренделя, изображая то большую запятую с висячими ушами, то горбушку ржаного хлеба, и купированный хвост часто-часто вибрирует. Весь дом ходит ходуном, звенит посуда, и дрожат стекла, когда начинаются восторженные скачки и прыжки. Окрик успокаивает Альфин темперамент, она садится, оскалясь белым в улыбке, и, тихонько поскуливая, зубами теребилямки от рюкзака.

Но вот сборы окончены, ружье собрано, патронташ полон, не забыт и свисток на шнурке, во фляжке плещется теплый сладкий чай, и можно отправляться.

Вдоль деревни Альфа идет строго и чинно, у левой ноги, на полкорпуса впереди, как и полагается воспитанной собаке. Лишь дрожащая реденькая кисточка из нескольких волосков на кончике хвоста выдает предстартовое нетерпение. Сам же хвост неподвижно застыл, словно окаменел, подод углом ровно в сто градусов к кофейной лоснящейся спине.

Каждый раз я не устаю удивляться, как ей удается так грациозно ходить? Походка от бедра, ноги абсолютно прямые, как будто бы меряют дорогу циркулем. При каждом шаге контурируются задние мышцы. Словно не собака идет по пыльной грунтовке между покосившихся избенок, а топ-модель на показе коллекции одежды.

Если выйти за околицу, пересечь шоссе и сразу повернуть налево, то, миновав небольшой овражек, сразу окажешься на полях. Эти давно запущенные поля, перемежающиеся небольшими перелесками, всегда были излюбленными местами для перепелов. Здесь же, в маленьких заросших балочках, изредка попадается дергач. В заболоченных потных низинках можно найти дупелька - желанную добычу любого охотника. В заросших прудах, обозначающих места покинутых деревень, кормится утка. А поздней осенью, когда выпадет первый снег, в перелесках появляются зайцы-русаки. Почти идеальные места для охоты с собакой - достаточно дичи, простор, в общем, есть, где показать все свои лучшие качества универсальной континентальной легавой.

Но сегодня у нас строгая программа. Сегодня вечером нас интересует только перепел.

Выйдя на открытое пространство, я отстегиваю поводок, поднимаю руку, и собака покорно ложится. Через минуту следует команда "Искать!", и, промелькнув аккуратным, как нарисованным, подхвостьем, Альфа бросается работать.

У Альфы природный быстрый ход, поэтому одно удовольствие наблюдать, как она, словно длинноногая топ-модель, выписывает параллель за параллелью.

Нет, это не собака! Это какой-то дипломированный чертежник, поскольку только он может так четко и филигранно прочерчивать зигзагообразный рисунок по покрытой вечерней росой траве. Бег курцхаара, конечно же, не стелющийся лет красавца сеттера. В поиске немецкая легавая скорее напоминает работу хорошо отлаженной часовой пружины. Основные составляющие надежного живого механизма - Альфины сухожилия и мышцы работают сверхсинхронно, причем совершенно независимо от остальных органов тела. Основания ушей неподвижно напряжены, широкие лопасти-локаторы расслаблены и немного колеблются. А нос работает, как направленная антенна, и на его кончике сконцентрировано все собачье внимание. Ничего лишнего, все устроено рационально и подчинено лишь одному - поиску дичи.

Кажется, что тонкая короткошерстая шкура вот-вот не выдержит и порвется от напора мускульной силы. И растет уверенность, что рваться кофейное трико начнет вблизи бешено вращающегося хвоста, почти пропеллера. Присмотревшись, видишь, что собака плоским корпусом прямо-таки разрезает густой вечерний воздух, и он, обволакивая, окружая второй оболочкой, как бы оберегает тело работающего курцхаара от повреждений из-за чрезмерных усилий. А я, идущий сзади и вдыхающий свежие эфирные струи, знаю точно, что в поиске происходит лишь концентрация сил, сжатие стальной спирали, и это еще полработы, а в нужный момент пружина по имени Альфа распрямится, и только тогда сработает практически идеальное охотничье устройство. Как спусковой курок нужен ружью, нам с Альфой сейчас необходима стойка!

И крамольная мысль посещает меня: нет, совсем не дичь мы ищем! Вместе с собакой мы проходим эти поля лишь для того, чтобы определить идеальное место для стойки.

Между тем первоначальный пыл сошел, собака немного успокоилась, начала увлекаться нижним чутьем, скорость и глубина поиска упали.

"Не балуй!" - кричу я, даю длинный свисток и указываю нужное направление рукой. Альфа смотрит на меня, а потом послушно корректирует свой ход. Потихоньку навожу собаку в сторону ближайшего "поть-полоть" и жду, словно рыбак поклевки.

Хоп! Есть! Клюнуло! Альфа зацепила птицу верхним чутьем, замедлила бег и пошла, как привязанная, вдоль тонкой ниточки запаха. Проверяю ружье. И потихоньку, потихоньку, стараясь не шуршать старой травой, двигаюсь за собакой.

Альфа делает еще несколько шагов и встает. Нет, "Встает". Именно так, с большой буквы! В ушах звучат невидимые фанфары: "Па-па-па! Вот он волшебный миг таинства охоты с легавой собакой!" Сердце начинает учащенно биться, и боишься даже лишний раз вздохнуть. Как мальчишка, я каждый раз радуюсь стойке, а когда в прошлом году это случилось в первый раз готов был даже расцеловать Альфу.

О, до тех пор, пока Вы не увидите стойки курцхаара, Вы не поймете настоящего охотника! Это торжественный миг, кульминация всей охоты!

Солнце уже опустилось за деревья. Альфа застыла. Пробившиеся сквозь редкие ветки, красноватые лучи ласкают напряженное тело четвероногой подруги. Альфа стоит неподвижно. Вся ее мышечная анатомия на виду. Горбы, выпуклые сплетения и слияния мускулатуры резко контурируются. Ближние перепела, почувствовав собаку, перестали бить свое "поть-полоть". Под порывами вечернего ветерка беззвучно колышутся метелки тимофеевок. Где-то ближе к опушке Гудова леса стрекочут цикады. Альфа все стоит, не шелохнется. Кажется, что время остановилось, а центр мира находится здесь, рядом с темно-бордовой на закате, живой скульптурой курцхаара.

По стойке можно всегда определить, какая дичь найдена. Так, по перепелу Альфа встает в низкую, почти лежачую стойку - ноги согнуты, передние больше, а задние меньше, собака чуть наклонена вперед, ушные лопасти перпендикулярны голове, линия которой выравнивается в одну струну со спиной и застывшим хвостом. Наличие перепелиного выводка всегда выдают короткие резкие качки головой, напоминающие работу музыканта, отбивающего медленный ритм, - быстро вправо-влево, пауза, и опять быстро вправо-влево. Если же причуян дупель, то стойка высокая, уши почти прижаты, и всего три точки опоры, потому что правая нога поднята и согнута в локте и пясти, а неподвижный хвост торчит почти вертикально.

И сейчас, глядя на Альфу, я определяю, что где-то в двух метрах от ее носа прижался к земле и затаился перепел-одиночка. Я снимаю ружье, перевожу предохранитель в боевое положение и подхожу к собаке.

Но только я собираюсь дать команду "Пиль!", как откуда-то из-за спины, почти задев голову, стремительно выскакивает огромный темный комок и приземляется перед собакой, как раз там, где предположительно залегла причуянная птица.

"Перепелятник! Откуда же он взялся?" - думаю я, а ястреб, расправив крылья, уже начинает подниматься. Под животом у него болтается тушка несчастного перепела. Альфа оборачивается и недоуменно смотрит на меня. И я, может быть, подчиняясь охотничьему азарту, а, может, просто из природного чувства противоречия, совершенно неожиданно для себя, громко, отчетливо и хрипло произношу: "Вперед!"

И та самая сжатая пружина распрямляется: Альфа в три огромных прыжка настигает ястреба, который, тяжко взмахивая крыльями, еще находится метрах в трех над землей. С ходу собака прыгает вверх, прижав передние ноги к груди.

Как высоко уже хищная птица! Наверное, Альфа не достанет?

Но, как бы не так! На излете продолговатая собачья морда, словно плотное деревянное полено, таранит ястреба в заднюю часть, тот вздрагивает всем корпусом и выпускает перепела.

Нет, не птица опередила собаку, а Альфа ястреба!

Собака перехватывает птицу в воздухе, опускается чисто по-кошачьи на все четыре лапы, встряхивается, и бежит ко мне, гордо виляя хвостом и с законно добытой птицей в зубах.

И показалось мне, что возмущенный ястреб, резкими взмахами крыльев быстро набирающий высоту, тоскливо всхлипнул, как оскопленный евнух. Три пестрых перышка медленно опустились на землю. Все происшедшее заняло от силы десять секунд.

Ну, что тут еще скажешь?

"Умница, ты моя! Хор-ррошая собачка!" - я забираю перепела с окровавленной, пробитой клювом хищника головой.

Уже потом, после окончания охоты, в сумерках возвращаясь домой с десятком добытых по всем правилам перепелов в рюкзаке и вспоминая ястреба, я подумал: "А ведь сегодня благодаря Альфе я впервые удачно поохотился с ловчей птицей".

Василий Логинов